— Нет!

Мой вопль спугнул лису, разогнал всех птиц и заставил ветер сменить направление. Сверху под стать моему настроению стал накрапывать дождь. Теперь и здесь на смену лету явилась пугливая слезливая осень.

Вначале пришлось облачиться в куртку, затем потянуться за плащом, а после в высокой степени оценить и перчатки, и ботинки. Шипы на подошве пoзволяли не cкользить по грязи и траве, а перчатки спасали мои пальчики от царапин и грязи, жаль только, они не могли облегчить моей ноши. С каждым шагом рюкзак становился все тяжелей и тяжелей, казанок все неудобней, а степняк все дальше и дальше. Он шел легко, быстро, не сбиваясь с шага, в то время как я еле волочила ноги.

Хотелось есть, хотелось пить, хотелось лечь и умереть под грузом усталости и гордости, что не позволила оставить мой рюкзак у степняка. Предложи он понести его до слов о чести и совместной ночевке, я бы согласилась без возражений, но после… После у меня зародилась отчаянная мысль, что Варган назло выкинет рюкзак и мне придется делить с ним спальник. Несомненно, поразмыслив, я отринула этот страх, но все та же гордость не дала попросить о помощи.

И вот теперь князь совсем скрылся за стеной деревьев, я подумала о том, что выкинуть спальник было бы неплохо. А ещё было бы неплохо выкинуть казанок, одеяло, сменную одежду и обувь. Сумка оттягивала плечи, давила к земле, заставляла спотыкаться на каждом шагу. После очередного такого спотыкания я чуть не упала в лужу, но меня подхватили. Или как это ещё можно назвать, когда держат за шкирку, не позволяя упасть.

— Варган, вы вернулись? Какое счастье. Не поверите, но я устала. А ещё я передумала… — сказала и всхлипнула, потерла нoс дрожащей рукой. Казанок растянул, казалось, все мышцы и жилы. Но я его не бросила. И пока степняк продолжал молчать и удерживать меня над лужей, я постаралась объяснить: — Простите за подозрительность, мне не стоило язвить.

— Орвей? — раздалось глухое, почему-то из-за кустов.

— Вы были правы, — продолжила я раскаяние. — Один спальник легче выбросить, чем тащить. А если бы мой рюкзак несли вы, я бы не так быстро выбилась из сил…

— Орвей! — Меня мотнуло в сторону. Чудовищно неприятные ощущения, но я стерпела.

— Что подтверждает ваш уму, заботу и… — Капелька лести не помешала бы для полного облегчения моего пути, но тут меня прервали.

— Орвей, забудь о рюкзаке! Бросай его и немедленно ползи ко мне.

Теперь мотнуло сильнее и пару раз, отчего мои зубы громко клацнули, а казанок визгливо скрипнул.

— То есть… а как — к вам? Вы ведь там…вы меня держите? — прошептала скорее для себя. Потому что степняк стоял не сзади. Он сидел в кустах и, не сводя взгляда с пространства за моей спиной, потрошил свой рюкзак в поисках чего-то.

— Орвей, живо!

Неизвестно что меня подстегнуло, его ли тон, обеспокоенный взгляд или недовольный фырк за спиной. Вероятнее всего, громкий фырк, обдавший меня горячим потоком воздуха, от которого плащ стал сухим, а я испуганной.

— И в лужу не смотри, — пoсоветовал Варган, пока я деревянными пальцами расстегивала ремни и избавлялась от рюкзака, странно дергающего меня из стороны в сторону. — Теперь падай и ползи… Падай, я сказал!

И не думала падать, я не горластая простолюдинка, чтобы возиться в грязи, я дочь графа, в будущем баронесса, я… Увидела в отражении огромную рогатую морду с красными глазами, которая жевала мой рюкзак, и с визгом перемахнула через лужу. Увязла в болоте на другом берегу, потеряла перчатки, поскользнулась, кубарем улетела в кусты. В темноте наткнулась на Варгана, обхватила его pуками и даже ногoй, прижалась лбом к спине. До странного горячей спине, которая пахла мускусом и на ощупь была покрыта не тканью, а кожей, но это не важно. Он рядом, и это главное теперь.

— Как же мне страшно, как же мне страшно было…

В ответ раздался смачный чавк.

— Вы чавкаете, — нашла я необходимым заметить. Подумала и поразилась: — Меня там чуть не съели, вытряхнули из рюкзака. А вы мало того что не вступились, вы ещё и обедаете, пока меня… меня…

— Орвей, не те кусты, другие, — раздалось теперь уже сзади, и властная рука отoрвала меня от… от кого-то, нервно рыкнувшего под прицелом антикварного магострела. Едва ли не единственного уцелевшего после того, как наш мир остался без мaгии.

— Не смотри, — предупредил степняк.

Я не смотрела, я правда не смотрела, зажмурилась до звездочeк в глазах, но мне хватило осознания — я только что прижималась к монстру, крупному горячему монстру, который ел!

— А-а-а-а-а-а!

Мне не стоило кричать, мне и спорить не стоило, но крик вырвался сам собой, против воли, против воспитания, против Варгана, который попытался мой рот закрыть. Не успел, хотя непонятно, зачем спешил. Чавкающая зверюга не испугалась, всего лишь обиженно тявкнула. И этот тявк звонким эхом разлетелся по просторам леса и кого-то спугнул. Кого-то большого, несущегося к нам и ревущего.

Тявкающий монстр тотчас бросил добычу и сбежал по стволу дерева вверх. Я только хвост увидела, когда степняк выудил меня из куста на серый свет хмурого дня. Дождь закончился, правда, в небе ещё грохотало, и грохоту этому вторил Варган, который, оценив тактику тявкающего монстра, решил ей последовать.

— Целое стадо рогачей! Орвей…ты… тебя! — Подсаживая меня на нижнюю ветку, степняк пытался что-то донести, но грохот копыт или лап, треск деревьев и хруст обломанных веток не позволили ему, — … тебя мало! — в итоге гаркнул он и вопросил: — Поняла?!

— Всецело!

Я приняла наверх его рюкзак и казанок, который уцелел. Попыталась заверить, что буду послушной, но не успела. Меня захватил вид несущихся быкообразных трехрогих гигантов, которые бежали глубь леса, сминая все на своем пути.

— Варган? — позвала с тревогой, потому что под копытами громадин, превосходивших обычных быков вдвое, мало что оставалось. Трава, кусты, тонкие деревца, корни вековых деревьев и даже сами деревья безжалостно вытаптывались, отчего я четко увидела весь масштаб проблемы.

— Нет, не Варган, это рогачи, дорогая, — ответил разъяренный степняк. Он отобрал у меня свой рюкзак и теперь подталкивал меня вверх, чтобы я быстрее перебралась на следующую ветку. — Ты только что своим криком напугала единственного охотника на этих громадин, и они теперь ни перед чем не остановятся, пока не затопчут его.

— Но тогда зачем мы следуем за этим охoтником?! — удивилась я ненормальной логике. — Не проще ли спрыгнуть вниз и убежать…

— Потому что он старый и живой. И если он видит спасение наверху, то и мы его скоро увидим. А теперь лезь! Молча. И без возмущений.

5

Лезть было тяжело. Скользкий ствол дерева не способствовал продвижению наверх, но страх быть затоптанной компенсировал этот недостаток. Я проворно цеплялась за густорастущие ветви, подтягивала свое и без того уставшее тело, шипела, когда вода попадала под капюшон плаща и касалась шеи, но в общем-то молча и очень даже быстро преодолела почти четыре человеческих роста, когда стадо рогачей настигло наше дерево. Утробный рев сотряс округу, и я в испуге разжала пальцы и шлепнулась на шею степняка так, что его голова оказалась меж моих ног.

Шлеп!

Ужас, стыд и феноменальное смущение затопили все мое существо от кончиков пальцев до макушки. В небе загрохотало. Раскаты грома прокатились с севера на юг, где-то в вышине с треском сверкнула молния. Повторный многоголосый рев рогачей огласил округу, но я его не слышала. Слишком ошеломленная конфузным положением своего тела, я вцепилась холодными руками в ствол перед собой. С поразительной четкостью увидела разноцветные чешуйки коры, красных жуков-древоточцев и даже мотыльков, что пытались слиться с корой, скрыв себя изменяющимся окрасом крыльев. В голове билась мысль: «Умереть ли сейчас, или подождать, пока сгорю со стыда?»

— И дня не женаты, а ты уже села на мою шею, — глухо заметил степняк, даже не представляя, в какое смятение привел меня. — Надеюсь, тебе понравилась ширина моих плеч. Или я ошибся, и ты хотела свернуть мне шею?